«Как будто бы все хорошо. Но мы с мужем все дальше друг от друга, мы живем параллельной жизнью, что-то, что нас связывало, растворяется с каждым днем. Дайте советы!», — похожие сообщения совсем не редкость. Психолог и психотерапевт Александр Ройтман разбирался в этой ситуации вместе с журналистом Ирой Форд.
— Саша, со стороны они выглядят идеальной парой. Они очень берегут друг друга. Ни то, что лишнего не скажут, чтобы не огорчить другого, а просто ничего друг другу не скажут, чтобы не нарушить тишь и благодать. Но однажды мы встретились с А. случайно на Невском. И она тут же, не обращая внимания на морось и огибающий нас водоворот людей, выложила: дело идет к разводу, хотя она совершенно не этого хотела и даже не поняла, как и когда это произошло, и она не может понять, можно ли сейчас что-то исправить. И глядя на её растерянность и слёзы, я кожей ощутила: от того, что произошло в семье А., никто не защищен.
— Давай по порядку! Начнем с пункта: «Как это произошло?». Человек — система энергосберегающая. Страсть — это, конечно, прекрасно, но нельзя всё время жить на острие ножа: нужно ходить на работу, воспитывать детей, высыпаться в выходные. И… в какой-то момент семейная жизнь должна стать удобной.
— И когда это происходит, то семью можно снимать для обложки каталога IKEA: они уже выспались, но у них в жизни все организовано так, что они еще не устали!
— Точно! Но это, увы, начало конца. Давай посмотрим на эволюцию семейной жизни: семья появляется из страсти, становясь темой очарования. Дальше брак становится темой стабильности, надёжности и доверия. Затем — темой предсказуемости. Потом — темой комфорта, покоя и удобства. И в этом очень комфортном пространстве, когда мы начинаем жить как будто параллельно, лежат зёрна исчезновения, замирания брака.
— Есть мультик, где муж ходит по полу, а жена ходит по потолку, и они никогда не встречаются, не пересекаются. Они на кухне сидят за одним столом, но в разных плоскостях, в разных мирах. Они пользуются одним и тем же холодильником, она сверху, он снизу. Они исчезают друг для друга. Ты сейчас об этом?
— Об этом! И я ужасно боюсь этого, ничего так сильно не боюсь, как потери своей жены, потери своей семьи.
— А есть ли компромисс? Потому что получается какой-то замкнутый круг: с одной стороны, человек создает семью, чтобы сделать пространство вокруг себя более комфортным. А с другой — комфорт таит в себе смерть этой семьи.
— Компромисс есть. Давай я скажу о себе: поскольку для меня семья — это очень дорогое, ценное и важное пространство, я начинаю воевать, скандалить, спорить, начинаю раскачивать лодку, ору обо всём, что мне не нравится, борюсь за свою реальность, свою представленность в общем времени и пространстве, за свои права. Я как-то очень остро ощущаю, что быть хорошим, терпеть, не создавать проблем — равняется «исчезать». Я понимаю, что на другом конце удобства лежит потеря моей любви, потеря всего того, что я вкладываю в свою жизнь — и я не желаю молчать и спускать на тормозах. Я готов бить посуду и бить дверью, чтобы вся штукатурка облетела. Я не замолчу, чтобы стало тихо и удобно!
— Ты же переехал! Не жалко свежую штукатурку в доме?
— Я всё готов разнести, лишь бы жизнь не уходила из моего дома. Я готов разнести нормальность, предсказуемость, удобство и комфорт. Готов вытряхнуть душу из моей второй стороны, лишь бы она меня увидела — просто увидела, чтобы она не смотрела сквозь меня. Чтобы в этом доме я для неё был со всеми моими удобствами и неудобствами.
— Провокативно! Но я тебе верю — ты счастливо женат уже 17 лет, и у тебя три сыночка и лапочки-дочки.
— Я могу привести другой пример. То, о чем я говорю, очень похоже на процесс, коммуникацию, которая стоит за ёмким выражением, переведенным на литературный язык как «трепать мозг». Смотри: я сегодня пришёл с работы попозже, встретился с друзьями и не позвонил жене. Она встречает меня с порога и устраивает истерику. Треплет мозг. Или я не принёс цветы на 8 марта, она выдаёт ряд действий и текстов, которые можно обозначить этим же термином. Что мы вкладываем в этот ёмкий оборот? То, что одна из сторон чувствует уходящую из её отношений жизнь. Она чувствует холод, она чувствует, что удобства и комфорт всё больше и больше попахивают для неё неким субъективным психологическим моргом. Я не на стороне женщин, выбирающих такой стиль поведения, я говорю о моих подобных переживаниях. Я не хочу в морг, не хочу отправить мою семью в эту кому, не хочу оставить своих детей без искр, без юмора, без подколов, без семейного драйва и всяческих приправ, без которых суп может быть очень полезен, но совершенно безвкусен. Мне не хочется оказаться в месте, где очевидно, что когда-то люди жили, где есть кровать, но она застелена. Где есть кресла, но они в чехлах. Где есть холодильник, но он выключен. Где и свет-то не включали в последние годы, и где жили только тени. Я так не хочу. Я хочу жить в чём-нибудь остреньком, меняющемся, переливающемся цветами. Иногда там больно, иногда очень громко, иногда даже страшно. Но всегда есть ощущение присутствия.
— Давай подытожим: как не довести семейную жизнь до состояния «мне параллельно»?
— Нужно показывать себя, требовать, чтобы тебя увидели, научиться конфликтовать, научиться поворачиваться лицом к кризису, не замирать.
— А если «запараллеливание» уже произошло, и, кажется, что этот кризис не пережить? У него своя жизнь, у неё своя. Но желание и надежда на то, чтобы восстановить «все как было» теплится, и они зовут на помощь психотерапевта. Шансы есть?
— Понимаешь, психотерапевт не появляется в доме от сырости, как мыши, например. Он всегда званый и к тому же оплаченный. Поэтому, раз возникла такая ситуация (конкретный запрос на работу со специалистом, согласие на него второй стороны, плата — как ценность прихода психотерапевта), есть шансы, что результатом станет поворот в сторону сохранения семьи. Но… я не волшебник, хотя мне порой очень хочется всех немедленно вылечить и вернуть семейное счастье в каждый дом. Я осознаю, что, может быть, ко мне не за этим пришли. И у меня точно нет волшебной палочки, чтобы это сделать.
— Но ты понимаешь: то, что тебя позвали — это крик о помощи?
— Когда пара вызывает третье лицо — будь то психотерапевт, врач, сын или любовница — речь всегда идёт о крике помощи. Но даже услышанный крик о помощи — это не гарантия спасения семьи. Допустим, к жене приходит любовница мужа и говорит: «Ты же его всё равно не любишь, отдай его мне». Любовница приходит не потому, что любовник сделал ей предложение, а потому что он не сделал ей предложение и, наверное, никогда не сделает. Она приходит от отчаяния. А может, мужу не удаётся достучаться до жены, и он присылает к ней любовницу (присылает бессознательно, проглядев какие-то события, не поставив границы в нужном месте, но, поверьте моему опыту, не случайно), чтобы она ей сказала о чем-то. И это событие тоже крик о помощи, но совсем не факт, что семья этот крик переживет, потому что это уже тяжелая стадия «болезни» семьи.
— А в чем тогда заключается роль психотерапевта, если не «спасти семью»?
— Чтобы в том пространстве, куда пришел психотерапевт, родилось то, чем «беременны» муж и жена. Чтобы они нашли честные ответы на все свои вопросы. Хотят они совместной жизни или хотят завершения брака? Хотят это сделать сегодня или в течение года?
— Третий человек — это гарантия, что в его присутствии врать не получится?
— Да. Между двоими может существовать негласный договор о взаимной «лояльности», контракт о некоем взаимном неведении: когда одна сторона обязуется не видеть, как врёт другая. А та в ответ обязуется не видеть, как врёт первая. И они, как два кота, которые, чтобы не подраться, ходят около друг друга на расстоянии полуметра, но не поворачивают друг к другу головы (увидишь — придётся признаться, что есть второй, и придётся драться, а мы же договорились, что нас нет). Но как только здесь появляется третий человек, он начинает ломать этот договор: «Вы договаривались, а я не договаривался. Перед тобой сидит твой муж, и он разговаривает с тобой как с тенью. Перед тобой сидит жена, и она разговаривает с тобой как с тенью. Я вижу это. И вы не тени. Я не желаю участвовать в этом договоре вранья!». И это такая бомба! Она попадает прямо в сердце святой корове семейного комфорта: безопасности, надёжности, предсказуемости и защищённости. Признаюсь, мы с женой только закончили работать с психологом, причем уже в пятый раз. Но кроме психолога у нас есть старший сын, которых не хуже любого психотерапевта заставляет нас разговаривать на эту тему, что очень чистит мозги.
— Саша, ты сказал, что третий человек не обязан быть психологом или психотерапевтом. Эффект возникает даже от того, что между мужем и женой просто возникает третий человек.
— Мир устроен так, что психотерапевты появились в ХХ веке, а до этого находились просто «третьи лица». Но наступил ХХI век, и я, если хочу вылечить зуб, выбираю, чтобы между моими зубами и мной был стоматолог, а не пьяный сосед. Я не готов рисковать. Так же и в ситуации с психотерапевтом.
— Мораль нашей беседы: «Хотите жить долго, счастливо и не параллельно — будьте честными!»?
— Да. Интимность в семье — это история не про ровный голос и одинаковый секс. Она про битую посуду и разный секс. Лучше поговорить, разбить друг об друга фамильный сервиз, разорвать свадебное платье и не уснуть ночью вовсе, чем холодно, тактично и этично договориться в зале суда о прекращении отношений.
